Спасибо за просрапроздра поздравления по поводу 26мартакаждогогода. За грандиозное это в особенности. Я знал, что вы не бросите старого слепого Пью на дороге. Пью пьет, что прописал судовой доктор, сидит на судне, ломает шапку и вынимает оттуда итоги. Итоги же некоторой части его жизни оказываются неутешаемыми. Они рыдают, сморкаются в занавеску, бьют тарелки, тревогу, подмогу и смотрят в одну точку. В одной точке им виден еще-не-лейтенант-запаса К., дежурящий на охране важного обьекта ПВО под подолом города Подольска. Ночь, кастор, поллукс, холод, солод, молод он. Служба дружбой, но тело принимает нешуточный оборот: есть дело. Поскрипывая портупеей, мозгами, ватником, он идет в нужный для него нужник, но и там темь, зябь, студ. Разверстывая одежду, наверстывая упущенное, отметая условности, порывая с прошлым, он, невзирая на чернь, начинает орошение, волеизливание, отхождение вод, иссыкание куль. Кромешная тьма прямо перед ним вдруг отзывается горнистами, отаукивается откликами: Как фамилия?! В зобу взопрев и прервав отлив, ответствует молодой вертер: К. Ночная бездна нужника, дыра пространства наполняется горьким смыслом, тьма египетская обла, озорна и лайяй: Кривохуев твоя фамилия! Два наряда на бал однополковников города Подольска! Вон из профессии макетчика противозащитной обороны!
И бежал курсант по курсу подмосковной тундры, ломая валежник, подснежник, криво держа в руках.... На этом воспоминания блекнут, всё заволакивает дурман, невнятный ор, занятный мат, печальный вопль мокрого подполковника тает, как поцелуй красавицы на клубничном бланманже.
Старый слепой Пью гордо показывает свои лейтенантские аксельбанты портовым девам. Девы смеются.
