Как было замечено, у нас возникло не совсем стихийное пополнение семейства. Через три месяца после ухода Пушки. И тут мы решили взять количеством. Пришли с Сонькой в приют, бродили, общались. Сонька, как всегда, хотела кого пожальче: кротких старух-кошек с глазами Бабьего Яра. Я решил, что хватит. Поэтому увидев двух 11-месячных молодых котов в одной клетке, я бысто заказал их в комнату свиданий.
Коты оказались кошками и сестрами. Одна, более короткошестная, выглядела тихоней, поэтому была так а наречена.
Другая - слева - оказалась пошустрей, и тут же назвалась Шустриком. Тут надо заметить, что от этого она тут же из сестры стала братом.
Тихоня и Шустрик переехали к нам, быстро освоились и стали устраивать бега с препятствиями по пересеченной местности, прыжки по плоскости с переменным углом отражения и свистопляски с когтеточкой.
Пока коты проносились мимо, в человеческой части семьи проносились вздохи, что, мол, пропал Калабуховский дом. И шли споры о том, как жить дальше, и какие будут окончательные официальные имена.
На конкурс имен были выдвинуты:
1. Инь и Янь. Отринуто, ибо они должны были быть черно-белые, чтобы ложиться так. И избито.
2. Юнона и Авось. От меня. "Но сердца забывчивых женщин..."
3. Маша и Дубровский. Сонькина идея. Она в русской школе как раз проходила как они там через дупло.
4. Коко Шанель и Стравинский. Анина идея. Слишком много фильмов.
Победила великая русская литература. Хотя #4 иногда употребляется.
Когда в лихие года пахнет народной бедой,
тогда в полуночный час, тихий, неброский,
из леса выходит старик, а глядишь - он совсем не старик,
а напротив, совсем молодой красавец Дубровский.
"Не плачь, Маша, я здесь;
не плачь - солнце взойдет;
не прячь от Бога глаза,
а то как он найдет нас?
Небесный храм Иерусалим
горит сквозь холод и лед
и вот он стоит вокруг нас,
и ждет нас, и ждет нас...."
Так и живем.
А вы говорите - купаться.
